Сегодня утром на балкон вышел — смотрю, утки летят косяком. На юг собрались. Ну, я им рукой помахал. А та, которая у них впереди летит, главарь их, это увидела.
Развернулась, и ко мне полетела. А остальные за ней. И вот этот весь косяк утячий сидит у меня на балконе и крякает — шум стоит невообразимый.
Я им в тазик воды налил и на балкон вынес — пусть попьют перед дорогой и выметаются с балкона.
Потом смотрю — а одна утка до балкона не долетела – устала, наверное, и висит у стены, ухватившись клювом за шланг соседского кондиционера. Висит и на меня так жалостливо косится.
Ну вот, а я, чтобы её подбодрить, взял швабру и потыкал её палкой — не раскисай, мол, давай ползи к остальным, на балкон.
А она, наглая, за это меня обкрякала отборным кряком. Обидно. Но так как держаться ей стало нечем, она упала вниз, в кусты. Смотрю — она из кустов вылезла и ушла, прихрамывая. Тоже обиделась, наверное.
Ну я стал на работу собираться, а перед уходом на балкон выглянул — посмотреть, улетели утки, или нет. Нет — сидят, гогочут. Вниз с балкона выглянул — а там возвращается эта хромая, да не одна — она за собой ведет уток с нашего пруда. И все они крыльями машут, крякают — в общем, ведут себя агрессивно. Одна собака хотела им замечание сделать — так они её так защипали, что она даже на дерево от них вскарабкалась.
И тут эта хромая поднимает голову и видит меня на балконе. А взгляд у нее такой нехороший, аж мурашки по спине. Я так тихонечко с балкона попятился, чтобы без резких движений. А утки — бегом к моему дому!
А я не знаю, что делать — то ли квартире запереться, так у меня на балконе их компания сидит. То ли через крышу бежать в соседний подъезд.
В общем, я вышел к лифту, одной ногой в него встал и нажал на кнопку первого этажа. В последний момент ногу убрал — и пустой лифт уехал вниз. А я тихонько пошел по лестнице — она у нас отдельно от лифта и выходит на другую сторону дома. На улицу выглянул — все тихо. И побежал на работу, согнувшись за кустами.
Теперь не знаю, как домой вернуться — вдруг они на балконе еще сидят.
Если у вас дома есть тараканы — не спешите от них избавляться. С помощью тараканов вы можете оживить ваш интерьер. Покрасьте их золотой краской — и они будут хорошо смотреться на стене рядом с картиной в позолоченной раме. Покрасьте тараканов красной краской из баллончика — и они выгодно оживят вашу черную мебель. Яркие, разноцветные тараканы оживят любую вечернку, а покрытые фосфорецирующей краской — создадут иллюзию звездного неба на потолке в вашей спальне.
Маленьким лебедям респект, йоу. Щелкунчику peace. Чайковский — реальный пацан, качает настоящую музяку, лови от нас уважуху. Реальные чиксы в пачках на сцене. Балет ваще для пацанов на районе реальная тема. Ну чо, погнали.
Вы помните рэп о Чайковском, о Пете?
Сегодня же поговорим о балете.
Чайковский потратил десятка три лет
Из жизни своей на любимый балет.
А тема у нас далеко не простая:
Артистка балета Плисецкая Майя.
И мы призываем сменить в каждой детской
Портрет президента на фото Плисецкой.
Ведь Майя была уникальным ребенком:
В два года уже танцевала с котёнком.
Поэтому с детства Майю Плисецкую
Послали учиться в балетную секцию.
И там, после долгих занятий гимнастикой
Она овладела божественной пластикой.
Не все в СССР увлекались балетом
И в дом ворвались пять ментов с пистолетом.
Угнали мать в ссылку, отца расстреляли,
Но девочку родственники подобрали.
Что скажут на это орлы без морали
Что щас бы за Сталина голосовали?
Для интеллигентов Плисецкая Майя
Важней, чем для мексиканцев — папайя.
Во фрукте — от силы пяток витаминов,
Балет же спасает страну от дебилов.
Чем больше ты смотришь Анну Каренину,
Тем меньше себя отдаешь Марксу и Ленину.
Но вообще-то балет — не легкое дело,
Ведь нужно следить за стройностью тела.
Поэтому все танцоры балета
Из рациона убрали котлеты.
А если захочешь наесться в столовой,
То повторишь судьбу Волочковой.
Плисецкая танцами всех поразила
И публика Майи труды оценила:
В шестидесятом году в конце марта
Она стала примой Большого театра.
И Майя, балетом увлёкшись безмерно
Наград заслужила штук двадцать примерно
И много кем стала — ну, например,
Народной артисткой СССР.
Герой соцтруда, три ордена Ленина,
Во Франции тоже медалью отмечена.
В Литве и Испании за работу ногами
Также отмечена орденами.
Я обращаюсь к вам: взрослые, дети —
Подумайте о карьере в балете.
И выйдя на сцену в рейтузах и пачке
Россию пробудим из длительной спячки.
Криминална-трагичиская миладрама
(ис пириписке па праграме ICQ Version 2000b Beta v.4.60 и там ищо многа чиво написана)
Паэт из Бирабиджана — ПиБ
Паэт из Сисиана — ПиС
ПиС:
Я стихи сразу сачинил.
Выхухоль словна дарога
Желтый асколок пад небом
Лысый узбек не догонет
Толстую жабу во сне
ПиБ:
здраствуйти, мне очинь панравился ваши стих.
я тожи пишу стихи патамуч та я паэт из город Бирабиджан.Ваши стих вдахнавил миня и я тожи ришил написать стих.
Вот он.
Стих.
Мне ни страшна
Патамучто я стаю на беригу
Рика тичот мима миня
И в ней плаваит узбек.
ПиС:
Эта очинна хароший был стих. Но толка очен грусный и я написал для ниво прадалжение. Вот ано.
Словна корка вады
Солнца луч па волнам
Если ты не узбек
То утониш как трёхтонный грузавик
Толка самый гирой
Смог стихию нагнуть
И уплыл как баржа
Словна лодка подводный
Вдалике гарит свет
А вблизи негарит
Патамушта пагас
Эта ночь и темно (всегда кагда ночь)
Толка темнай парой
Как махнатый сурок
Сквоз растущий кусты
Не вернеца узбек
ПиБ:
спасиба вас агромнае мне очин панравился ваш стих асобенно вот ето место:
Вдалике гарит свет
А вблизи негарит
Патамушта пагас
Эта ночь и темно (всегда кагда ночь)
я дажи заплакол.
ПиС:
спасиба вам за лесный отзыф!
я тагда сделаю сибе гастевую книгу, и мы туда будим такии отзыфы писат!
ПиБ:
я тожи хачу написать еще стих патаму што в души рветса
Милый дядя узбек!
Ни хади па кустам
Там серый вол к живет
Он тибя укусит за нагу (он очин галодный)
Ты туда ни хади
Ты суда лучши хади
Снег в башка пападет
Будиш ты как серый волк (очин злой)
ПиС:
эта бажествина! эта полная триумф!
вот мой эспромкпт на эта тема.
Снег сасулка летит
Словна меч из небэс
Как по кумпалу хряс!
И п****ц твой узбек.
извените што так аткравена
проста кагда я пишу стихи эта уже ни я их пишу а ани меня
ПиБ:
так нилза патамушта патом эти стихи будут издават издатили. нада пириписать
ПиС:
вы замините эта слова на пендык
ПиБ:
Ловкий очинь Узбек
прыгнул как бабуин (эта такая абизъяна, вроди нашей Лили, у миня такая дома живет. абизъяна живет а не Лиля)
и сасулка с нибес (как меч)
мима в земля ушла.
Патаму што нилзя
Чтоб пендык Узбек был
Патаму што у ниво
Дома дети, жина, атара авец, любовнитса, урюк, кумыс, шайтан-арба, кызыл-кум, и я в гости к ниму приижаю урюк кушат.
ПиС:
ну харашо. тагда прадалжение пра нево. толка нимного эратичные.
Он к любовнитс пришел
Ей падарак принес
Залатой амулет
Плюс адин к размер грудь
Ночью очин тимно (как я уже писал)
Их настигла любов
Стали сексам ани
И случилса аргазм
ПиБ:
я далши нимагу песать патаму што я низнаю как делат секс и как случилса аргазм.
ПиС:
харашо. я тагда тему прадолжу и уйду от секс.
А патом он пашел
К никрасивай жине
И забыл там (у любовнитс) трусы
А жина яво хрясь! Чтоб не спал с кем папал
А он ей па хрипту
А ана иму в глаз
А он ей па башке
А ана упала и галавой аб халадилник ударилас
Тут прибыли врачи
И милицианер
Учистковый сиржант
Кызыл-бек Бюль Аглы
ПиБ:
Учисковый сиржан
Кызыл-бек Бюль Аглы
пасматрел на Узбек
пасматрел на жину (никрасивую)
И сказал всем вакруг
Лучши бы сасулка попал тибе в башку
Патаму што типер
Ты будиш сидет в турме
ПиС:
А там негры у нас
Под два метра в пличах
Если встретит тибя
Сразу сделаит секс
Сразу сделаит секс
Будит попа балет
И тагда ты паймешь
Что лучши б тибя сасулка убил
ПиБ:
Тут заплакол Узбек
и украл писталет
У учисковово сиржанта
Кызыл-бек Бюль Аглы
Палажил ево в рот
и на кнопка нажал
и умир (потому што так нилзя дилат, ни харашо писталеты украдат у милицинеров)
и упал на пол прям.
А милицинер стал жит
в ево доме,
С ево жиной (никрасивай)
С дети, атара авец, любовнитса, урюк, кумыс, шайтан-арба, кызыл-кум, и я в гости к ниму приижаю урюк кушат.
А ищо мы ищим спонсарав для штобы зделат тиливезионны сириал из этот паэма. И ищо у нас ест условии што мы будем играт там главное роли — Узбек и милицинер Кызыл-бек Бюль Аглы.
Спасиба!
А ищо мы расмистим здес ваш рикламу за 10000000000000$
И ищо хатим пиридат привет Света, Лена и ищо Ящур Клементьевич. Будити в Бирабиджан и Сисиан захадити к нам.
— Что, Хуанита?
— Антонио, наше объявление…
— Что наше объявление?
— Наше объявление, Антонио… Оно не наше объявление!
Немая сцена.
— Как такое могло случиться, Хуанита? Объявление может быть либо нашим, либо не нашим. Как получилось, что наше объявление — не наше объявление?
— Оно наше объявление, Антонио! Но в нём указан не наш телефон. Так что оно не наше объявление.
— Как вышло так, что в нашем объявлении указан не наш телефон, Хуанита? Ведь ты же сама размещала его на сайте!
— Я должна открыть тебе страшную тайну, Антонио.
— Что такое?
— Я хотела подать наше объявление на сайт, но сначала мне пришлось пройти регистрацию. Антонио, они заставили меня проходить регистрацию!
— Это отвратительно, Хуанита! Как они посмели?
— Я попробовала это сделать, но не смогла. Это было так ужасно, Антонио! Там было столько кнопочек и вопросов!
— Почему ты не попросила меня о помощи?
— Потому что мне было стыдно, Антонио! И ты не умеешь пользоваться даже пультом от телевизора, а регистрация на сайте намного сложнее, поверь мне!
— Я верю тебе, Хуанита!
— Антонио… Мне пришлось обратиться за помощью к Хосе.
— К Хосе! Как ты могла обратиться за помощью к Хосе, к этому ничтожеству, о продажная женщина?
— Антонио, мне пришлось это сделать ради нашей семьи! Хосе порядочный мужчина и он умеет пользоваться интернетом. О, видел бы ты, как он умеет им пользоваться! Хосе был настолько любезен, что сам зарегистрировался на сайте и разместил наше объявление. Но оказалось, что Хосе непорядочный мужчина! Он коварно воспользовался моей красотой и наивностью и разместил наше объявление со своим телефоном.
— С наивностью я соглашусь, но не с остальным! Ты предала меня, Хуанита! Ты опозорила меня и нашу семью! Я рассказал всем знакомым, что разместил объявление о продаже тумбочки на сайте и все уважали меня за это! Но теперь все в Гвадалахаре узнают, что это не я продаю тумбочку, а Хосе продает тумбочку! Как я буду смотреть людям в глаза после этого! Как, Хуанита? Как?
— Прости меня, Антонио!
— Я убью этого Хосе!
— Нет, Антонио, я люблю его!
— Что?
— Я люблю Хосе, он порядочный мужчина. То есть он то порядочный, то непорядочный, но он умеет пользоваться интернетом, а в интернет пускают только порядочных и уважаемых людей, так что я люблю его!
— Я убью тебя, Хуанита! Ты опозорила всю нашу семью!
— Ты уже говорил это, Антонио.
— Я скажу это еще десять раз, вдруг кто-то отходил от телевизора и не услышал этого? Ты опозорила меня и я убью тебя и твоего Хосе!
— Не подходи ко мне, у меня есть нож!
На полу комнаты лежит застреленная Хуанита и Антонио с пистолетом в руке и с ножом в груди. Открывается дверь, входит Хосе и ведет за собой красивую девушку.
— Вот эта тумбочка, Мария, совершенно как новая и совсем не дорого.
— Да, я беру её. А кто эти люди?
— Это жертвы прогресса — они не умели пользоваться интернетом и поэтому умерли.
— Ты такой умный, Хосе!
— Да, я умный! Будь моей женой, Мария!
— Я…
В следующей серии вы узнаете, что ответила Мария и что предпринял после этого Хосе.
К российскому рэпу и хип-хопу отношусь прохладно, считаю его просто набором простеньких рифм. Да часто и рифмы отсутствуют.
После просмотра видео подумал — неужели я так не смогу?
Написал два речитатива, потратив по 10 минут на каждый.
Вчера легла поздно
Мне было так нервозно
Смотрела фильм про геев
А после про евреев
На часах уже три ночи
И спать мне хочется очень
Но дел осталось много
Совсем не держат ноги
Но надо все обдумать
А может лучше дунуть?
А что одеть завтра?
И что мне съесть на завтрак?
Вокал:
Но закончилась тушь, не работает душ,
В холодильнике пусто, не считая капусты.
Утром встану пораньше, причешусь и накрашусь,
На работу поеду, успею точно к обеду.
Штаны из бархата,
Трусы из хлопка,
Кроссовки Abibas,
Двигаюсь очень ловко.
Заучены движения —
Нога, рука, попа —
Для самовыражения
Нежного хип-хопа.
На попе верчусь,
Штаны б не порвать.
Танцпол будет мой —
Разойдись, вашу мать!
Припев в стиле регги Михея:
Культурология, математика, история отечества и начертательная
Пара, зачет, курсовая и сессия — кому это надо, проще повеситься.
Кризис, война, голод, холод, разруха, ест галстук грузин — трещит аж за ухом.
Франция, цыгане, Восточная Европа — ничто не отвлечет нас от нежного хип-хопа.
[12:30:32] Марина Захарова: я и забыла, как мучительно настраивается миранда
[12:53:53] Марина Захарова: ад
[12:54:00] Марина Захарова: вернулась в скайп
[12:56:16] Владимир Кожичкин: )))а одновременно два не работает?
[12:57:26] Alex Pankratov: Нельзя, может возникнуть скайпомирандовый парадокс и Марина аннигилируется, высвободив большое кол-во энергии.
[13:07:10] Alex Pankratov: Собственно, 113 лет назад, в хибаре у реки Подкаменная Тунгуска, два одаренных русских мужика-самородка пытались настроить одновременную работу первой пра-пра-пра-беты скайпа и пра-пра-пра-беты миранды. Им это удалось, но из-за первого известного науке скайпомирандового парадокса мужики аннигилировали вместе с хибарой. Высвободившейся энергии хватило на повалку леса на территории 2000 кв.км, а в окрестных деревнях закипели самовары и еще не выкопанная картошка сама запеклась в земле с помидорами и сметаной.
[13:10:51] Alex Pankratov: Поговаривали, правда, что одного мужика видели потом в Калифорнии, в Кремниевой долине, где он рассказывал Марку Цукербергу, как сделать клевый сайт из унылой домашней странички с парой фоток прыщавого Марка.
Объяснить это можно лишь перемещением во времени и пространстве физического тела, которое стало возможным из-за резкого высвобождения энергии при скайпомирандовом парадоксе.
[13:14:33] Alex Pankratov: Всемирная история, банк «Империал»
Он жил в обычной квартире стандартного панельного дома, жил так же, как жили тысячи других, ничем не выделяясь, ничем особенным не интересуясь и ни к чему необыкновенному не стремясь. Его можно было назвать серым человеком, его жизнь протекала спокойно, без неожиданных приключений и событий, и он сам был спокойным и тихим, как и его жизнь. Он был среднего роста, с не запоминающейся внешностью, одевался обыкновенно, отдавая предпочтения спокойным, даже сероватым цветам. Он был — один из многих. Лет ему было не очень много, но и молодым его уже не назовешь. Был он одинок, может быть и из-за своей серости, может быть просто не повезло в жизни, но жил он всегда один в своей маленькой квартирке на окраине города. Комната было обставлена простенько, без изысков — скрипучий диван, старый, рассохшийся сервант, стол с тремя стульями, да телевизор в углу. Выцветшие однотонные обои и застиранные занавески. У него даже не было родственников — говорят, что он подкидыш, что нашли его где-то на окраине, на пустыре, без пеленок, без ничего, вообще без каких-либо следов ухода за младенцем. Отдали его в приют и вырос он, воспитанный детдомом да старой доброй нянькой, работающей тогда в детдоме. Друзей у него тоже не было, и вся его жизнь была однообразна, сера и беспросветна, хотя он не жаловался, не впадал по этому поводу в меланхолию, и вообще, был, кажется, доволен своей тихой жизнью.
Hо была у него одна странность. Даже не странность, наверное, а привычка — каждый день, на протяжении уже тридцати пяти лет он ходил гулять. Само по себе это, конечно, не странно, но странно то, что выходил он всегда в одно и то же время, шел всегда по одному и тому же маршруту — через маленький скверик, мимо станкостроительного завода, по набережной тихой речушки и обратно, через тот же скверик, возвращался домой. И так изо дня в день, неделями, месяцами, годами — в одно и то же время, по одному и тому же маршруту.
Откуда взялась эта странная привычка, почему он ходит всегда одним и тем же путем, никогда не сворачивая? Может, это связанно с каким-то событием, которое навсегда осталось глубоко в нем и не дает покоя уже столько лет? Hо он сам не знал, в чем причина. Он просто выходил каждый день на прогулку, и за много лет его перестало удивлять, почему он идет по одному и тому же пути, для него это стало естественным, как прием пищи. Как необходимость дыхания.
Hо однажды, теплым весенним вечером, что-то изменилось. Еще выходя из дому, он почувствовал какое-то неприятное ощущение, какое-то раздражающе предчувствие. Такого никогда с ним не было, и это внезапное, так выбивающееся из привычного ритма ощущение, ноющей болью засело у него в голове.
Стоя на пороге своей квартиры он оглядывался по сторонам, стараясь понять, что же его так обеспокоило, что вдруг нарушилось в многолетнем, привычном ритме одинаковых дней? Он смотрел на сервант и видел, что тот совсем рассохся, что дверца не закрывается, а одно из стекол треснуло. Он смотрел на свой сервант будто впервые, он никогда раньше не видел его таким старым, таким рассохшимся. Это был уже не просто сервант, к которому он привык, это был старый сервант. Он словно в первый раз увидел, что скатерть на столе протерта до дыр. Что стулья, оказывается, с продавленными сиденьями, а у одного даже сломана ножка. Было ли это раньше? Он не мог вспомнить. Он помнил, что у него были стулья, но он не помнил, были ли они такими, какими он видел их сейчас. Он испугался. Что вдруг случилось? Почему, зачем вдруг нарушился столь привычный, въевшийся глубоко в него образ его жизни?
Он выбежал на улицу, боясь себя, боясь того, что с ним стало происходить. Хлопнувшая за ним дверь подъезда заставила его вздрогнуть. Он тысячи раз проходил через эту дверь, но не помнил, хлопала она, или нет. Почему вдруг он стал обращать внимание на то, что никогда его не интересовало? Он затравленно озирался по сторонам, замечая вещи, которых раньше никогда не замечал. Он быстро шел через сквер, с ужасом прислушиваясь к своим ощущениям. Что с ним случилось? Как? И зачем? Зачем этот ржавый экскаватор стоит посередине сквера? И почему он раньше его не замечал? Почему две трубы завода дымят, а третья — нет? А она вообще когда-нибудь дымила? Он не помнил.
И вдруг он свернул со своего привычного маршрута. Он не знал, зачем он вдруг пошел в этот узкий переулок. Он никогда здесь не ходил. Зачем он вообще свернул? Он боялся перемен в себе, он боялся самого себя, он боялся появившейся в нем уверенности в том, куда именно он идет. Он был уверен, что сейчас он пройдет мимо школы, пройдет через двор заброшенного дома и выйдет на старый пустырь на окраине города. Откуда он вообще знал, что здесь есть школа, дом, пустырь? Он здесь никогда не был! Он боялся идти, но он шел, потому что не мог иначе. Что-то вело его туда, и он с ужасом узнавал школу, которую никогда не видел, полуразрушенный дом, обнесенный бетонным забором, исписанным надписями вдоль и поперек, и пустырь с кучами мусора, над которыми вились стаи черных птиц.
Он остановился на окраине пустыря и замер, глядя пустыми глазами в пространство перед собой. Он твердо знал, что должен встать в центр пустыря, и там, в канаве, он найдет то, зачем он пришел сюда. От этой уверенности сердце его колотилось с бешенной силой, он немного задыхался от предчувствия того, что получит наконец то, ради чего он жил. Здесь, на этом пустыре был смысл его жизни. И теперь все изменится, он будет жить совершенно по-другому. Он вспоминал прожитые годы и его наполняло отвращение к самому себе, к своей серости, к суконности и однообразности прожитых лет. Он ненавидел себя за свое прошлое и он упивался ощущением перемен в своем будущем.
От волнения ноги не сразу подчинились ему. Превозмогая противную дрожь, он заставил себя идти. Руки немели от восторга, сердце колотилось в груди, а весь мир был заполнен переливами красок. Он брел через пустырь, смеясь в голос, размахивая руками и громко разговаривая сам с собой. Вот она, эта канава. А вот под этим листком старой газеты, он знал это, лежит ОH — смысл его жизни. Hоги подгибались от чувства свершившегося чуда, глаза застилала пелена счастья, когда он онемевшими пальцами взялся за газету… И его сердце остановилось… Он упал в грязь лицом, упал уже мертвым, а птицы по-прежнему вились над пустырем, ветер по-прежнему шелестел мусором и жизнь вокруг продолжалась так, как будто ничего не произошло…
Когда через два дня на пустырь, где был обнаружен труп пожилого мужчины, скончавшегося от сердечного приступа, пришел сержант из местного отделения милиции, он нашел там, в канаве, на старом газетном листе, кричащего младенца. Без пеленок, без ничего, вообще без каких-либо следов ухода. Мальчика отдали в приют и дальнейшая жизнь подкидыша пошла, в общем-то, довольно гладко. В школе он учился нормально, на тройки-четверки, не блистал какими-то особенными уменьями и талантами, в общем, рос обыкновенным мальчишкой. Hо к двадцати годам появилась у него странная привычка — каждый вечер, всегда в одно и то же время, он выходил из дома и гулял по одному и тому же маршруту…
